Посвящается Элли,
без чьих советов и мыслей
он не был бы написан.

- Предсказанное свершится в эту ночь.

Галгейта с раздражением посмотрела на Старую Асту и вздохнула. Ну почему в такой день в Замке не оказалось другого доктора, кроме этой бродячей сказочницы? И вопрос-то был ведь о том, каково самочувствие Ее Величества, - так нет же, какие-то предсказания...

- Не переживай, - сказала странница с улыбкой. - Я останусь здесь до рассвета. Думаю, роды пройдут благополучно.

Старая Аста всегда была себе на уме; и улыбка у нее такая, будто она знает всё на свете, но не торопится рассказывать. Хроники Меридиана с незапамятных пор нет-нет да и упоминают о ней; похоже, сказочница была здесь всегда, и никто не задавался вопросом, сколько ей лет. С виду она больше похожа на Ее Величество, чем на обычных жителей Меридиана. Только волосы у Старой Асты молочно-белые, кожа смуглая от вечных скитаний, а глаза небольшие, черные и с лукавинкой. Не будь она седой, никто не стал бы называть ее Старой. Дети любят ее за чудесные сказки и древние легенды, которых странница знает множество; да и среди взрослых немало охотников ее послушать. Но доверить Старой Асте жизнь королевы и будущего ребенка?..

- Галгейта... - донесся от кровати слабый голос Ее Величества.
- Да, госпожа? - заботливо склонилась к ней Галгейта.
- Как странно, что именно в эту ночь...
- Самый тёмный час - перед рассветом, - неожиданно откликнулась Старая Аста. - Сегодня Хэллоуин, праздник злых духов и буйного веселья. Но всё в мире имеет свой противовес. Та, что явится в мир сегодня, рассеет мрак, царивший здесь веками.
- Значит, будет дочка?..
На прекрасном лице королевы отразилась глубокая нежность; казалось, она уже видела перед собой свое дитя. И совсем неважно было, станет ли этот ребенок героем новых легенд Меридиана; королева улыбалась, как любая молодая мать...

... Около полуночи Фобос всё-таки вернулся в Замок. Правда, родители, наверно, опять испереживались, гадая, где он пропадал; но какое ему дело? Не хватало еще отчитываться перед кем-то, куда и зачем он ходит! С собой он брал только Седрика - этот восьмилетний мальчишка один, казалось, понимал его; а куда ходил... Бывало по-разному: иногда в притон, где устраивали подпольные гладиаторские бои, иногда в подземелья под городом, где порой удавалось найти какие-нибудь магические вещицы, иногда просто за город, к водопаду - правда, туда приходилось карабкаться по отвесным скалам, да еще юркий Седрик всегда оказывался на вершине первым; зато там ему никто не мешал практиковаться в черной магии. Он давно заметил, что черная магия мощнее и разрушительнее светлой; но глупые взрослые о ней и слышать не хотели. Приходилось все делать тайком.

Отец встретил его у дверей. Прежде он никогда так не делал; Фобос нахмурился, приготовившись поставить "старика" на место. Он знал, что против неприкрытого хамства его мягкосердечные родители безоружны. Но не успел шестнадцатилетний диктатор открыть рот, как отец взволнованно сказал:
- Хорошо, что ты пришел, сын. Похоже, твой брат или сестра родится сегодня.

Фобоса будто по голове стукнули. Он замер в оцепенении. "Брат или сестра"! Как он мог забыть?
- Как… мама? - спросил он хрипло. Да, он чуть не каждый день доставлял родителям огорчения и всегда всё делал по-своему; но мать он любил. Недели три назад она ласково сказала: "Через месяц, если со мной и с ребенком все будет в порядке, у тебя появится братик или сестричка". Эти слова до сих пор заставляли его ёжиться от холода. "Если всё будет в порядке"! Отец не ответил - он и сам был встревожен; но рядом с ним Фобосу было всё же не так страшно.

Седрик робко остановился на пороге. Он вроде бы не имел отношения к происходящему; но оставлять Фобоса в такую минуту не хотелось.
- Старая Аста говорит, что все обойдется, - заметил он тихо.
- Правда? - спросил король, просветлев.
- Я сам слышал, - сказал Седрик чуть громче. - А она никогда не ошибается, это все знают. Она говорит, что родится девочка. Свет Меридиана.

"Кому нужна какая-то девчонка?" - свирепо подумал Фобос. - "Только бы с мамой все было хорошо!" Он помрачнел и задумался. Девочка. Свет Меридиана. Значит, трон достанется ей... Тревога мешала ему размышлять дальше; в эту ночь даже Фобос не мог думать только о себе.

Около пяти часов отец и сын просидели в комнате Фобоса; они почти не разговаривали. Седрик про себя дивился тому, как они похожи и в то же время различны. Король и принц были одного роста, оба светловолосые и сероглазые, и даже голоса у них были почти одинаковые. Но лицо короля напоминало старинные картины - то же выражение благородства и милосердия, тот же одухотворенный взгляд; между тем Фобос рядом с ним казался как будто ущербным. Может быть, ему не хватало королевского величия... Или просто доброты.

Седрик, достав из ящика стола бутылку красного вина и стаканы, налил понемногу обоим. Король смерил мальчика удивленным взглядом.
- Нельзя так себя мучить, - возразил Седрик. - Вы оба уже извелись от тревоги.
- Не думал, что однажды дети будут угощать меня вином, - с грустной улыбкой обратился к Фобосу король. - Ты много пьешь?
- Не клевещи на меня, - хмуро возразил Фобос и одним глотком осушил стакан. - Седрик свидетель, я почти в рот его не беру.
Король неторопливо выпил несколько глотков.
- Спасибо, Седрик, - сказал он тихо. - Так действительно лучше.

Мальчик слегка поклонился, принимая благодарность, и отошел к окну. Ночь была темная; небо с вечера заволокли грозовые тучи, но дождя все еще не было, и только далеко на горизонте по временам багрово вспыхивали беззвучные зарницы. В душном воздухе словно бы копилось напряжение. Седрику вспомнились слова Старой Асты: " Земля ждет избавления, как ждут дождя в засуху. Чувствуешь, как трепещет листва, хотя ветра нет на много миль вокруг?" Он и теперь слышал сухой шелест листьев, необычайно долго не облетавших в этом году... Однако не стоило долго стоять спиной к высочайшим особам. (Природное чутье на опасность делало поступки Седрика похожими на поведение опытного царедворца. А может, это было у него в крови? Как знать...)

- ...Кажется, начался дождь? - прошептала королева.
Глаза Галгейты наполнились слезами. Какое все-таки ангельское терпение у Ее Величества!
- Земля наконец утолит жажду, - мягко ответила Старая Аста, похожая на большую волчицу в своем сером меховом плаще. Она сидела у очага, прямо на ковре, склонив седую голову на ручку кресла и глядя то на огонь, то на королеву. По временам Галгейте казалось, что странница бормочет обрывки фраз, смысла которых она не улавливала; и тогда пламя разгоралось ярче, а на усталом лице королевы снова проступал румянец. Казалось, ночь Хэллоуина никогда не кончится; и еще казалось, что Старая Аста давно освоилась с ночью, так что все духи и призраки этой страшной поры притаились за окном и под дверью, не смея войти туда, где свернулась у очага похожая на большую волчицу колдунья.

Еще через час Галгейта с отчаянием заметила, что Ее Величество слабеет.
- Сделай же что-нибудь! - воскликнула она, обращаясь к Старой Асте.

Странница подняла на нее взгляд.
- Тише, - сказала она странным, гулким голосом. - Предсказанное сбывается.

В тот же миг с губ королевы сорвался единственный стон... И, словно в ответ на него, комнату огласил первый крик младенца; и, точно от него исходил этот голос новой жизни, в покои королевы проник первый луч рассвета.
- ...Дай ее мне, - тихо, нежно сказала королева-мать.
Галгейта бережно положила девочку на подушку рядом с королевой. Солнечные лучи так и тянулись к ребенку, словно играя. Девочка уже перестала плакать и смотрела вокруг широко раскрытыми глазами, словно ей все было интересно. Глазки у нее были серые, как у отца. Вернее, пожалуй, серо-голубые - как небо в самом начале рассвета. Глаза девочки остановились на лице матери - и внезапно первая в жизни улыбка осветила ее личико.
- Маленькая моя... - прошептала королева, глядя на дочку с умилением; и по щекам ее медленно заструились слезы счастья.

Старая Аста бережно отвела рукой прядь каштановых волос, упавших на лицо молодой матери, и сказала:
- Да благословит владыка вас обеих! Как ты назовешь ее, сестра?
У сказочницы все люди были "братья"и "сестры".
- Элион, - ответила королева, обнимая свое дитя. - Ее будут звать Элион.
- Элион. Свет Меридиана, - гулко сказала Старая Аста. - Сбылось наконец... Будьте счастливы!

Она легко поднялась и вышла, оставив в комнате мать, дочь, Галгейту и лучи рассветного солнца.

Часть 2. Встреча новой жизни

"Какая она все-таки красивая!" - подумал Альборн, исподтишка глядя на свою напарницу по караулу. Большая часть гарнизона Замка сейчас веселилась в городе, но Альборн ничуть не жалел, что пропускает праздник: стоять на страже рядом с Мириадель в сто раз лучше!

Внезапно со стороны покоев королевы показалась высокая, худощавая фигура Старой Асты. Альборн непроизвольно расплылся в улыбке: он с детства был привязан к доброй страннице. Да и детство это, если задуматься, было недалеко: вчерашние курсанты, они с Мириадель были приведены к присяге только в этом году. Ей было восемнадцать лет, ему в прошлом месяце исполнилось девятнадцать, и Альборн очень гордился тем, что старше.

- Альборн и Мириадель, идемте со мной, - без предисловий сказала Старая Аста. В черных глазах странницы блестели веселые огоньки, на губах играла улыбка.
- Но... мы в карауле.. - робко возразила рассудительная Мириадель.
- Потом докараулите. Идем! - тихо и весело возразила Старая Аста.
- Идем, - поддержал ее Альборн. - Там, наверно, что-то удивительное!
- Только ненадолго, - согласилась Мириадель, и они пошли вверх по коридору вслед за сказочницей. Ох уж этот Альборн - вечно втягивает ее в разные приключения!

Из высоких окон на потолок струились первые утренние лучи. Витражи окрашивали их в причудливые оттенки зеленого, лазоревого, сиреневого цвета, и на каменных сводах замка словно оживали изображения зверей, птиц, растений. Мириадель могла часами смотреть на этот таинственный лучистый мир, то и дело меняющий краски.
- Красота какая, а? - вздохнул от радостного удивления Альборн, впервые заметивший эти отсветы.
- Чудесно, - прошептала Мириадель.
- Когда-то Меридиан был таким же, - вымолвила Старая Аста. - И он снова станет таким. Ярким, чистым, полным света и жизни. Идемте, я покажу вам, кто вернет в этот мир радость.

С бьющимся сердцем Альборн впервые вступил в покои Ее Величества. Мириадель, более робкая от природы, непроизвольно сжала его руку в своей, и Альборн, не глядя на нее, улыбнулся одними глазами. Господи, ну ничего себе задачка - сохранить благопристойный, серьезный вид в присутствии королевы, когда изнутри потоком света льется неудержимая радость!

В следующее мгновение он забыл обо всем: рядом с Ее Величеством на подушке лежал маленький ребенок и смотрел на них во все глаза. Королева и няня Галгейта спали.
- Можете поклониться своей принцессе, - прошептала Старая Аста. - Это Элион, Свет Меридиана.

Альборн и Мириадель склонили головы; но Альборн и теперь пытался смотреть на маленькую принцессу, смешно тараща глаза. Неожиданно малышка рассмеялась.
- Какая она славная! - тихо-тихо прошептала Мириадель.
- Похоже, и вы ей понравились, - ответила Старая Аста, тоже шепотом. - Запомните этот день, Стражи Замка. Идем отсюда.

Выходя, Альборн потихоньку помахал малышке свободной рукой - и снова удивленно вытаращился на нее: крошечная девочка тоже приподняла руку и попыталась помахать ему в ответ. Его изумленное лицо, похоже, казалось ей очень забавным: вслед им
снова донесся тихий, счастливый детский смех.

- Спасибо, Аста, - растроганно сказала Мириадель. - Я так счастлива!
Старая Аста, лукаво усмехнувшись в ответ, достала из сумки на поясе два перстня с украшением в форме кленовых листьев и надела одно на палец Альборну, а другое - Мириадель. Тут молодые люди словно впервые заметили, что держатся за руки, и зарделись от смущения. Ничего не объясняя, Старая Аста мгновенно скрылась.
- Чего это она? - смешно хлопая глазами, спросил Альборн.
Мириадель, высвободив свою руку, негромко рассмеялась и ничего не сказала в ответ. Альборн еще долго допытывался, что она имела в виду... Потом, помолчав немного, внезапно спросил:
- Как думаешь, наши дети тоже будут такие милые?
Мириадель слегка покраснела и кивнула.

Заслышав чьи-то шаги, они тут же встали у дверей и вытянулись по струнке; но Альборн улыбался до ушей и ничего не мог с этим поделать. К счастью, проходившие мимо король и принц Фобос этого не заметили. Паж не то оруженосец Фобоса - кажется, этого мальчика звали Седрик, - как обычно, заметил все, но ничего не сказал.

...Король осторожно присел на край кровати и замер, словно боясь вспугнуть чудесное видение. Впервые в жизни он видел это дитя - свою истинную наследницу на земле, плоть от плоти, кровь от крови, дух от духа... Вещее сердце было у короля, и он знал: эта малютка станет настоящей королевой, такой, которой Меридиану не хватало много веков. Мудрой, справедливой, сострадательной... и могущественной, как никто другой - может быть, за все седые столетия, дремлющие на страницах старинных хроник. Отец и дочь в молчании глядели друг на друга; словно былое и грядущее встретились в этот рассветный час, чтобы молча отражаться в глазах друг друга, будя долгое эхо на перевалах истории.

Король рано начал седеть. Ему не было и сорока лет, но лицо его уже покрывала тонкая сеть морщин - едва заметных отпечатков тревог и невзгод, выпавших ему на долю. В глубине его серых глаз всегда таилась тень усталости - может быть, никто в королевстве не трудился больше него. Суд и обучение воинов, помощь беднякам и
сбор налогов - государь во всем принимал живое участие и всегда был рядом со своим народом, радовался его радостью, делил тяготы его жизни, болел душой за каждого несчастного... А ночью, при свете одинокой свечи, сочинял долгую поэму. О чем была она? Да обо всем сразу, пожалуй: о весенних ручьях и нищих ребятишках городских окраин, о магических битвах и новом лекарстве от чумы, о безрассудном сыне и о госпоже его сердца. У королевы не было товарища надежнее, чем супруг; а он оберегал ее, поддерживал во всем - и в то же время неизменно держался в тени, навсегда забыв о славе. Испокон веков Меридианом правили королевы; и он не желал иного. Бескорыстный, бесстрашный, рано научившийся понимать и прощать, король казался осколком какой-то другой, более славной и строгой эпохи; такие люди мало упоминаются на страницах истории, но именно они порой направляют ее путь.

Маленькая принцесса улыбнулась. Ей нравился этот большой, как пятно света в стене, теплый кто-то с добрыми глазами (она уже поняла, что это глаза: в них отражалась маленькая девочка и тоже улыбалась). Элион потянулась к нему, и теплый кто-то бережно поднял ее на руки. Было очень высоко, от этого все вокруг казалось немного другим, и Элион внезапно засмеялась: быть высоко оказалось весело!

Королева открыла глаза и увидела, что муж играет с девочкой. Он и сам, казалось, сбросил с широких плеч десяток лет; впервые за долгое время усталость покинула его взгляд.
- Любимый... - произнесла королева нежно.
- Моя героиня, - с гордостью сказал король, привлекая ее к себе. - Смотри, дочка, это твоя мама. Самая храбрая женщина в мире. Моя любовь.
Девочка переводила взгляд с отца на мать и обратно. Казалось, ей очень нравились эти двое теплых "кто-то", сидящие рядом. Королева не могла оторвать глаз от своей малютки. Она была безоблачно счастлива.

- ...А где Фобос, милый? - спросила она вдруг.
- Только что был здесь, а теперь, наверно, пошел спать, - ответил король. - Мальчик всю ночь глаз не сомкнул - беспокоился за вас... Однажды он бросит своевольничать и станет для нее надежной опорой. Лучшим защитником и другом.
- Я тоже на это надеюсь, - сказала королева, глядя на мужа снизу вверх. - Все мы взрослеем рано или поздно.
Она склонила голову ему на плечо и снова заговорила с дочкой:
- Моя маленькая... Моя красавица. Это папа...

... Фобос сидел у себя в комнате один (Седрик в счет не шел, он всегда был где-то рядом - только позови). Он был в смятении. С одной стороны, его донельзя бесило, что все так суетятся и кудахчут над этой малявкой. Ах, принцесса, Свет Меридиана, надежда отечества! Тьфу! И отец туда же - пялился на нее, как кролик под гипнозом. Подумаешь, младенец, да еще девчонка! Он, Фобос, никогда не будет вести себя так глупо!

Но одновременно он так и видел перед собой крохотное личико сестры, ее внимательные светлые глаза. Видел, как улыбается во сне усталая мама. И, вопреки твердому решению "сопли не распускать ни под каким видом", на душе у него теплело. Фобосу не хотелось, чтобы его сейчас видели другие.

А восьмилетний Седрик сидел на подоконнике в соседней комнате, опираясь спиной на раскрытую раму окна, и смотрел вдаль. Свежий осенний ветер трепал его волосы, и мальчик бездумно улыбался в ответ. Почему-то он был счастлив сегодня. "Земля ждет избавления, как ждут дождя в засуху. Чувствуешь, как трепещет листва, хотя ветра нет на много миль вокруг?" - сказала ночью Старая Аста. - "Прольется дождь, в листве заиграет свежий ветер, с неба заструится чистый свет. Приходит новая жизнь. Это ли не радость?"

Вернуться